Проекти

IV експериментальна виставка «Психологія і мистецтво»

Відбулася презентація ІV експериментальної виставки «Психологія і мистецтво» кіровоградського унікального художника Ігоря Нейгер і професора кафедри психології Кіру Олександра Ткаченко. На глядачів чекала розгадка таємниці творчого тандему психолога – художника. Суть в тому, що представлені картини створювалися в процесі індивідуальної психологічної практики психолога з художником. У такому експериментальному творчому тандемі психолог і художник, як співтворця, поєднали психолого-художні контексти. У процесі проведення експерименту психолог пропонував (замовляв) ідею і тему образотворення, а Художник втілював їх у картини.

Глядачам випав чудовий нагода поспілкуватися з учасниками експерименту, який триває вже понад 10 років, проникнути в таємниці рідкісного співтворчості, в душевні перипетії людських характерів, в непередбачувані ситуації.


А.А. Ткаченко

Непридуманное. Психологические эссе

Сиротинушка
(18.09.2013)

 

Художник готовил очередную, четвертую по счету персональную выставку. Она давалась ему особенно трудно. Хотя экспозиция состояла всего из трех картин, она рождалась почти шесть лет. Предыдущие три выставки прошли одна за одной без особых трудностей, что позволило заявить о своем существовании. Эта же, четвертая, была предназначена для того, чтобы языком искусства сказать миру что-то очень важное, судьбоносное. Она предлагала каждому заглянуть в саму сущность своей жизни и своего существования. Она была воплощением жизни самого автора, который таким образом сам для себя пытался ответить на вопрос — «зачем я живу» и «что дальше».

***

Муж вернулся из Сибири с медвежьей охоты, куда они с компанией периодически летали на самолете. Так отдыхала и расслаблялась областная элита и члены их семей. Разгоряченный впечатлениями, свежиной и «московской» водкой, он вошел в просторную квартиру номенклатурного работника. Муж был очень ревнив и с порога в очередной раз его больное воображение начало рисовать картины измены жены. Когда она появилась перед глазами с приветливым и спокойным от сна лицом, он уже был уверен, — она ему изменила, — потому такая довольная. Старшая дочь была у родителей, а младший Игнаша, которому было не больше года от роду, спал в детской. Именно его рождение и было для мужа подозрительным. Он почему–то был уверен, что Игнаша не его сын. От этой мысли у него в голове помутилось и душу начала раздирать страшная злость и ненависть к жене и плоду ее распутства. Вдруг промелькнула мысль — все, нужно кончать с этой мразью и ее выродком. Не помня себя от ярости, он вытащил ружье, зарядил и ринулся к детской комнате. Еще не успевшая опомниться жена, следуя материнскому инстинкту, лишенному страха, стала на пути и закрыла собой дверь комнаты, где спал Игнаша. Прогремел выстрел. Крупная картечь буквально разорвала тело матери, которое рухнуло на пол, приоткрыв дверь. Умирая, она успела прошептать лишь одно слово, — «сиротинушка…».

Так, в одночасье Игнаша лишился и матери и отца, которого суд приговорил к «высшей мере». С тех пор его часто стали называть «сиротинушкой». Прошли годы, и такое обращение его стало приводить к тяжелым душевным переживаниям, напоминая о разрушенной семье и потерянных родителях. О них Игнат знал лишь то, что отец был художником, дед был высокопоставленным номенклатурным работником областного ранга, а его предок работал на заводе производства сельхозтехники у известных в царской Росси промышленников братьев Эльворти. Его воспитанием занимались многие, но по-настоящему никто. Поэтому основным воспитателем стала улица. Еще в юности он попал в плохую компанию, что привело на скамью подсудимых. В «зоне» проходило становление его как личности и вернулся оттуда то ли Игнат то ли какой-то «гнеденыш». Вскоре после возвращения он женился, родилось два сына. Но семья не сложилась. Жена оказалась алкоголичкой и наркоманкой, потому прожила недолго. Детей забрали тетки и Игнат опять остался один, начал сильно пить и покатился по наклонной. Так бы и сгинул, если бы не Катарина.

***

В его жизни было если не все, то очень многое. Безоблачное детство под опекой трех сердобольных любящих бабушек, не считая сестры, которое лишь иногда портилось увещеваниями типа — «Ах сиротка, ах бедненький!» При этом он поначалу ничего особенного не чувствовал. Но со временем приходили понимание и вместе с ним жалость к самому себе. Затем к этому примешалась какая-то гадливость по отношению к самому слову «бедненький» и стойкая нелюбовь к «запаху одинокой сиротки».

Эта идиллия продолжалась до школы. Начальные классы проходили уже в интернате. После выстрелов в квартире Игнаша страдал энурезом. Это сопровождалось тумаками, насмешками и криками воспитателей. Но в целом все было еще вполне благополучно. Особенный восторг вызывали каникулы. Сначала первая смена пионерлагеря, где Игнаша был одет хуже всех, чего очень стыдился. Потом домашняя работа, включающая уборку 3-х комнатной квартиры, вынос мусора, чистку картошки, заготовку овощей, занятие с племянницей, которую он по-детски ненавидел, походы в магазин и т.п. Только после этого его отпускали гулять до девяти вечера. А гульня на улице была наградой и желанным плодом. Спали с племянницей в одной комнате, поэтому на ночь в обязательном порядке подавались сказка или просмотр диафильма. Все равно умудрялся с пацанами по темноте обнести фрукты на одной-двух дачах.

В профтехучилище с личной свободой стало полегче, но … Гульня напрополую со старшими дружками к хорошему не приводила. Дома в это время им уже никто не интересовался. Сестра была слепа к пробивающемуся таланту художника и постоянно доказывала, что гораздо лучше Нахимовское училище с его романтикой и в будущем большими деньгами. Но море, которого Игнаша никогда не видел, нравилось ему лишь как мечта. Больше привлекали картины с морскими сюжетами. Во флоте нравились лишь чистые и безукоризненные формы кораблей, но не служба на них. Когда приходили гости, его иногда отправляли в другую комнату, чтобы потом между рюмками вспотевшие дяди и тети во хмелю могли наперебой хвалить сестру и зятя, — мол, че у вас такое есть, талант! Было одновременно и приятно и гадко.

Такое «веселое» детство продолжалось до олимпийского 1980-го года. Бабушки к тому времени уже ушли в иные миры, не дожили. В этом же году улица привела Игнашу на скамью подсудимых. За чужие грехи получил полтора года колонии. По тогдашним законам это его лишило права на жилье, чем сестра и воспользовалась. Но Игнаша не смирился, а женился, заполучив не особенно добродетельную жену, но зато по настоящему любящую тещу, по сути, вторую мать. Но, хоть как-то насладиться семейной жизнью не позволила армия. Попал в стройбат, — в рекруты в Казахстан, куда пришлось ехать девять дней. Вначале там было тяжело, но стройбатовское «воспитание» скоро позволило установить относительную справедливость. В начале 1984 года случилась драка и Игнашу, как ранее судимого, трибунал наградил четырьмя годами колонии строгого режима. В конце 1987 года приехал домой, но жить оказалось негде. Ранее жена подала на развод, который удовлетворили в одностороннем порядке. Идти было некуда, поэтому устроился на завод токарем, но продержался недолго. «Зона» наградила осложнениями со здоровьем, появился туберкулез. Там же, благодаря активным занятиям спортом, сильный организм локализовал очаги болезни. В результате стало возможным успешное хирургическое вмешательство, после которого стало легче. Пошел работать художником, — ваять картины на кафельной плитке. Появился заработок, но и конкуренты. Решил открыть свое дело, — в один день, как в омут с головой, не имея ни мастерской ни бригады, ни стартовых денег для закупки материалов. Но, благодаря нескольким хорошим заказам, дело пошло. Делал все сам — дизайн, оформление заказов, бухгалтерия. Желая уменьшить налоги, предприятие оформил на жену, на чем и погорел. Жена бесконтрольно расходовала деньги, потом выяснилось, что они шли на наркотики. Дальше хуже, стал выпивать, предприятие пришлось прикрыть. Жена промотала оставленную тещей квартиру и исчезла вместе с его паспортом. Он опять остался на улице бомжевать. Была середина зимы, и … пришлось взять на себя не особенно тяжкую вину и опять пойти на «зону» … Снова увидел город уже в 1998 году. Пару лет искал где и как жить. И жизнь дала последний шанс – познакомился с Катариной. Забрезжила надежда, что самое худшее позади. Появилась возможность исправляться и ремонтировать местами прохудившуюся душу. За всю предшествующую жизнь увидел столько гадости, злобы, равнодушия и предательства, что конкретно подташнивало. Меняться приходилось очень тяжело, поэтому Катюше пришлось вытерпеть немало. Но помогало чтение книг, откуда брал то, что лечило душу – любовь, преданность, внимание и работу.

Задумалась душа. Какие строки!?
«О как свежи, как алы были розы,
Моей страной мне брошенные в гроб».
И откровенья, ставшие надгробьем,
И зов души, непролитым дождем,
И ржавчина, придумана не нами,
Она души осклизлой рыжий ком.

***

У Игната все больше начал пробиваться талант художника. Не испорченные художественным образованием, его авторские картины больше отражали внутренний мир на фоне окружающей действительности. Может именно это и привлекало Катарину, сумевшую разглядеть через картины израненную исстрадавшуюся душу художника, молящую о помощи. От природы сердобольная и участливая, она его приютила и начался тяжелый путь возрождения к жизни. Вскоре стало понятно, что такое возрождение было нужно им обоим. Каким-то шестым чувством она, с природным женским чутьем, и он, с чутьем художника, понимали, что выжить они смогут только вместе. Это и связало такой, казалось-бы, противоречивый с позиций обычной житейской логики, семейный союз скрытого таланта художника и возможности его раскрытия благодаря жене. Мир начал обретать Художника, способного раскрыть свой божий дар и Жену художника, способную ему в этом помогать. Это и стало главным в их жизни на ближайшие лет пятнадцать.

За это время Художник у Игната постепенно вытеснял в нем ненавистного «гнеденыша». Сказать, что это было тяжело и болезненно – это ничего не сказать. Частые пьянки, громкие дебоши и скандалы с угрозами, приводы в милицию, ночевки в канаве, вынос из дома ценных вещей и их пропивание и пр. – все это легло тяжелым бременем на Катарину. Трудно сказать, как она все это выдерживала. Подруги и просто сочувствующие неединажды советовали ей бросить эту затею и выгнать Игната из дома. Но они не видели и не понимали того, что видела и понимала Катарина. Только она видела в Игнате художника и понимала, что кроме нее ему в этом мире уже никто не сможет помочь.

Всю жизнь Художника
Я каплями размерил,
Где капля, там мазок.
Так я пишу. Простите.

***

Выставка прошла успешно, по крайней мере, для Игната. Ее презентация несколько раз демонстрировалась в новостях на областных каналах телевидения и радио. Даже получилось более подроно изложить саму идею этого творческого эксперимента и показать динамику картин за 10 лет в утренней развлекательной телепрограмме. Катарина смиренно наблюдала за всем этим «из-за кулис», и поймала себя на мысли, что благодаря этой выставке Игнату таки удалось «войти в игольное ушко» открывшейся души в мире, где правит совсем другой закон.

Закон — всех правил выше.
Ан нет, ведь выше всех Душа!
Она, страдая, кровью исходя,
Отравленная злобой высших, а высших — ли?

Народ и право депутата ведь дарит избранным!
Аль нет?
Коль нет, — им «мэрсы» станут гробом.
Но может ошибаюсь?

Наевшись «догов», правленных огнем,
И съевши килограмм другой сосисок,
Народом трещину заткнём,
Придуманных с соседями ошибок.

Медведев, — брат, Россией порожден,
И мы, — не НАТО, деланы тобою.
Коль Штаты станут нам сестрою,
То жизнь нам всем покажется чумою.

***

В эссе использованы стихи и материалы откровений художника Игоря Нейгера. 

О психологе Тренинги Консультации Публикации Идеи